Интервью Николая Карполя: как он живет и работает в 86 лет

Он известен за пределами и волейбола, и России. Включите нарезки его тайм-аутов на 300-400 тысяч просмотров – там комменты и на французском, и на тайском, и на китайском. КВН-овская: «Куда бьешь, Сссс…вета?!» – бородатый мем. Хотя сам тренер подчеркивал, что как бы ни повышал голос – на площадке никогда не переходил на мат. Даже на тренировках.

Карполь выиграл все: Олимпийские игры, ЧМ и ЧЕ, Лигу чемпионов, а чемпионаты страны – десятки раз. По титулам он в космосе.

Но главное достижение – создание волейбольной империи на Урале. В 1969-м он пришел в «Уралочку». В 1978-м взял с ней первый чемпионат СССР. И с тех пор команда стабильно на слуху. Сколько клубов в России родилось и развалилось с тех пор? 

Вот и «Уралочка» последние 20 лет – далеко не самый богатый клуб страны, в лучшем случае – середняк. Однако это не помешало ей в 2022-м дойти до тай-брейка в решающем пятом матче финальной серии с куда более обеспеченным «Локомотивом» из Калининграда. Вел команду 84-летний на тот момент Карполь.

1 мая ему будет 86. И он все так же живет игрой. Правда, с конца прошлого года не тренирует. Как сам говорит: временно. Один глаз у мэтра не видит, во второй делают уколы. Врачи строго запретили ему волноваться, поэтому после Нового года он даже на игры не ходит. В такой момент договориться об интервью было чем-то невероятным. Я несколько дней провел в Екатеринбурге, понимая, что шансы минимальны. 

Но чудо случилось. Как – до сих пор не понимаю. 

Предыдущий раз мы встречались в другой жизни – в 2017-м. Тогда Карполь шел в 49-й сезон с родной «Уралочкой» и был полон энтузиазма: на горизонте маячил вечный рекорд Конни Мэка, который рулил бейсбольным «Окленд Атлетикс» 50 лет (1901-1950).

Получается, достижение американца давно побито. 

54 года в родном клубе. Теперь рекорд Карполя зафиксировали официально.

 ***

– Вы все-таки обошли Конни Мэка. Как ощущения?  

– Это действительно свершилось. Но не могу сказать, что удовлетворен отношением к этому рекорду со стороны наших чиновников. Все ведь знали про эту дату. Я поступил на работу в клуб в 1969 году. И сейчас, в 2024-м, все еще работаю, хотя в этом сезоне с перерывами – у меня с глазом проблема, лечусь. Но четыре игры, которые мы выиграли в конце прошлого календарного года, вел я.

– Не понимаю, к чему вы ведете.

– Федерация сказала, что, по ее информации, я несколько лет не работал в «Уралочке» – был в сборной.

– Так вы же совмещали.

– Конечно! Но у кого-то возникли сомнения – и вот это мне не понравилось. Как будто заглянуть в справочники – не дело федерации. В какие-то годы в трудовой действительно было прописано, что зарплату я получаю в Минспорте – как тренер сборной. Но это же не отменяет того, что я работал с «Уралочкой». В итоге у них другие цифры по продолжительности моей службы клубу. Эта ситуация неприятно удивила, и я потерял к рекорду всякий интерес. 

Можно же было хотя бы переговорить со мной? 

– Неужели не поговорили?

– Связались с работниками клуба, попросили у них трудовую книжку и сделали выводы. Да, какое-то время я не получал зарплату в клубе – там просто не было денег. Но работал-то с командой все равно я! Потом уже говорили с руководством федерации, а опять мне про эту трудовую. Но вы откройте энциклопедию, справочник за любой год и посмотрите, кто значится главным тренером «Уралочки». У нас много тренеров, которые работали 50 лет? 

Ладно, закрыли тему. Давайте дальше.

От редакции: мы связались со Всероссийской федерацией волейбола и получили ответ.

– Это не наши подсчеты, а Книги рекордов России – аналога Книги рекордов Гиннесса. Там собирались данные, исходя из официального стажа, из копий трудовых книжек. Мы сами были расстроены итогом и полностью понимаем расстройство Николая Васильевича.

Поэтому, насколько это было возможно оперативно, постарались исправить ситуацию: собрали документы, официальные упоминания, протоколы – и отправили еще один запрос в Книгу рекордов. Новые данные были приняты и после их проверки нам сообщили, что запрос удовлетворен. Теперь официальный стаж Николая Карполя на посту главного тренера «Уралочки» 54 года и один месяц!

Карполю важно беречь своих людей. Он 58 лет в браке, а водитель в команде работает 52 года

– В одном из ваших интервью нашел интересную деталь: Валентин Волков, водитель, отработал с вами 52 года. Какой кайф! Расскажите про него.

– Изначально он работал на заводе – водил автобус, который обслуживал команду. А когда после развала СССР мы стали самостоятельной организацией, перешел к нам. Поэтому с «Уралочкой» он всего на несколько лет меньше меня. Великолепный водитель! Ему 82 года, и он до сих пор с нашей командой. Абсолютно всех игроков помнит!

Мы всегда старались беречь людей, с которыми работали. Спасибо, что подметили это.

– Про «беречь». Вы 58 лет в браке. Я хочу с женой повторить это достижение – что мне нужно делать?

– Семья – это не жена. Семья – больше, это еще и дети. Я, к сожалению, в 1993-м потерял сына, ему было 25 лет. Но есть дочь. И внук по линии сына – ему уже 35. Все они – семья. Мы вместе. А вдвоем жить сложно. И сохранить все тяжелее. Поэтому совет простой: нужно беречь близких. 

– В нашем интервью 7-летней давности меня больше всего поразила сверка материала. Вы не спорили ни с одним моментом, не требовали убирать неудобные вопросы, а попросили поправить единственное слово – «она». «Про жену в третьем лице говорить неуважительно. Напишите Галина или хотя бы супруга».

– Да-да-да. Галина меня всегда ругала за это. И научила, что нужно называть либо по имени, либо женой. Так было и в ее семье. И так же я говорю про ее маму.

– Знаете, что по статистике за прошлый год в России на 10 браков приходилось 7 разводов?

– Ужас! Какой ужас! Не знаю, как это объяснить. Может быть, стоит обратить внимание как раз на уважение друг к другу?

– Еще в одном из интервью вы обронили, что это скорее жене тяжелее с вами, чем наоборот – «ей приходится терпеть мой характер». Считаете, он у вас тяжелый?

– Я бы не сказал. Очень часто иду на компромисс – и в семье, и на работе. При этом компромиссы ни в коем случае не должны нарушать мои жизненные принципы, которые формировались с детства. А учился я всюду, меня воспитывала жизнь. 

Вот приехал в Нижний Тагил в 1956-м. Устроился в технические училище. Играли в футбол – и мяч улетел за забор. Кто-то из прохожих перебросил обратно, я схватил его – и обратно в игру. Так старшие тут же притормозили: ты спасибо-то сказал? С тех пор я всегда стараюсь благодарить людей за любую – даже малейшую – помощь. И подобных историй, которые меня формировали, было много.

– У вас репутация жесткого тренера. Но в жизни вы совсем не такой.

– Игра – это спектакль. Я просто играл роль – иногда добрую, иногда злую. Но это вообще ничего не говорит о моем характере, о моей сути, это лишь часть работы.

– Какой у вас настоящий характер?

– Довольно уравновешенный. 

– Каким отцом вы себя считаете?

– Может быть, не совсем хорошим. Потому очень много времени отдавал работе, а детьми занимался маловато. Но в воспитании в достаточном количестве были и строгость, и доброта. Сейчас у меня нормальные отношения и с дочкой, и с внуком, и с правнучкой, которой 3 года. 

Потеря сына в 93-м. Что важнее: семья или работа?

– По поводу баланса работы и семейной жизни – никогда не жалели, что столько времени отдавали первому?

– Нет. Я так сразу решил – и так оно и было: работа на первом месте. С этим моя семья смирилась. Я всегда служил. При этом семье был верен.

– Просто в нашем прошлом интервью вы обмолвились, говоря о погибшем сыне, что, если бы работали меньше, может быть, все было бы по-другому.

– Безусловно. Может, и было бы.

– Расскажите о нем.

– Он служил в армии. Был в горячих точках: это и Афганистан, и Африка, и Латинская Америка. Был награжден. Пройдя все, вернулся сюда. Служил в спецбатальоне МВД. И случилась авария…

Они погибли вместе с женой. Остался внук. Ему было 4 года. Вся тяжесть воспитания легла на плечи жены. Она занималась Михаилом, растила его. А я опять работал. Очень много работал.

– В работе было спасение?

– Вероятно, да. 

А память мы сохранили и будем хранить. Василий похоронен здесь, в Екатеринбурге. Каждый год в день его рождения и их смерти мы приходим на кладбище. Там же встречаем и его друзей – они молодцы, ведь прошло уже 30 лет. 

Парень он был хороший. Но моего влияния в плане выбора профессии не было – сам выбирал себе образ жизни. И, говоря о том, что уделяй я ему больше времени и что-то могло бы измениться, имею в виду как раз то, что мог бы чаще его куда-то направлять. 

– Михаил, внук, тоже увлекся волейболом сам? Или тут уже было ваше влияние?

– В этом случае – было. Он занимался теннисом и довольно успешно. Три года прожил в Испании – занимался в академии Ферреро. Играл там, в том числе с Шараповой, когда она приезжала. Обыгрывал Чилича, выиграл неофициальный чемпионат мира для 15-летних. Но получил сложную травму. 

За время восстановления сверстники сильно добавили. Тогда мы вместе определили, что он сосредоточится на учебе. Михаил поступил в экономический университет в Екатеринбурге. Параллельно начал играть в волейбол – и ему понравилось. Поэтому стал помогать в работе мне. И делает это уже 15 лет.

– Он как-то сказал, что по отношению к нему вы строже, чем к девушкам в команде.

– Михаил и сейчас так понимает. Как и жена, когда играла, понимала, что к ней особые требования. Так должно быть.

– Дома вы с ним про волейбол разговариваете?

– Конечно. Особенно сейчас, когда он начал больше работать самостоятельно – бывает каждый день, докладывает, как проходят тренировки.

– Какие у вас отношения как у дедушки и внука? Можете сказать Михаилу, что любите его?

– Конечно, могу.

– Просто в некоторых семьях это не принято.

– Ну, словами я тоже не говорю. Но он все понимает по поступкам.

– По-вашему, мужчина может позволять себе быть слабым?

– По отношению к девушке, жене, в семье – должен быть сильным.

«Даже если кто-то плакал, он не прекращал кричать». Магия Карполя – грозный в игре, но мягкий и заботливый в жизни

Что такое родина по Карполю

– Слова Евгении Артамоновой: «Раньше для Николая Васильевича волейбол был на первом месте, а в последние 10-15 лет там семья и родина». Права?

– Это видно со стороны. И ей, наверное, было лучше заметно. Так что будем верить.

– Родина – что это для вас?

– Родина – это и семья, и работа, и условия, в которых мы живем. И которым должны быть верны – в первую очередь, той земле, на которой родились и которой служим. Одно слово – «служить» – определяет отношение и к семье, и к родине. 

– Родина и власть – синонимы?

– Я никогда не был во власти. Но я всегда был с ней. Против – никогда.

– Почему?

– Верил. И когда была коммунистическая власть, и сейчас. 

– Когда-нибудь допускали, что власть может быть неправа?

– Может быть, если бы у меня было время на размышления, я бы раздумывал над этим вопросом. Но у меня все уходило на работу. И мне власть в работе всегда только помогала.

– Вы много раз рассказывали, как еще в советские годы водили команду на завод – потому что видели растущий разрыв между звездами и простым народом. Сейчас этот разрыв между спортсменами, политиками и рабочими уменьшается?

– Политиков я не беру, а вот если говорить о спортсменах и простом народе – разрыв увеличился значительно. В первую очередь это выражается в материальном обеспечении. Во вторую – в привилегиях в жизни. Исчезают скромность и достоинство, готовность от чего-то отказаться. В этом отношении всем есть над чем подумать.

– Вы не скрываете, что ненавидите роскошь и торговые отношения.

– Прежде всего нужно любить свое дело. А если ты любишь деньги – это совершенно другое. 

– Деньги – зло?

– Для меня – зло. Они нужны, но жить точно нужно не ради них. Чтобы быть счастливым, человеку нужны любовь семьи и окружающих людей. Я работал ради уважения, но ради денег – никогда.

– Вы сейчас ощущаете себя счастливым?

– Да. Хотя тоже не справился с этим переходом…

– Каким?

– От социализма к капитализму.

– А что вы могли сделать?

– Не справился! Те принципы, которые помогали убеждать при социализме, перестали работать. Когда у спортсменов главной мотивацией стала материальная сторона – мне тяжелее.

– Но разве у вас были какие-то шансы противостоять этой системе?

– А как же?! Я не справился.

– Но объективно: если вы предлагаете игроку тысячу рублей, а все остальные клубы по 10 тысяч, что тут сделаешь?

– Против системы действительно тяжело. Но лучше влиять на это дело с моей стороны было возможно.

Бесков, Тихонов, Лобановский. Карполь их очень уважает, но считает тренерами, а себя – педагогом

– Что сейчас вас радует помимо волейбола?

– На сегодня мой главный интерес – история. История России, Урала. Вот недавно к нам пришел работать новый массажист – хороший парень, сильный специалист. Сам – уралец. И во время разговора стало понятно, что очень многого про наш регион он не знает, даже про те места, где родился. И остался очень доволен, что услышал много нового от меня.

История – очень важно.

– Мне приходило уведомление, что вы теперь в телеграме. Пользуетесь?

– Это дочь зарегистрировала. Сам не сижу ни в каких телеграмах.

– Честно: а учиться новому после 80 реально?

– В педагогике – да. В методике тренировок – думаю, что я уже не в состоянии. Но отстаивать свои позиции, тот фундамент, на котором у меня все держалось – готов. Я давно ни у кого ничего не подсматривал – создавал сам.

Вот та систему организации игры, которую исповедует «Уралочка», осталось единственной в мире. Держится она примерно с 74-75 годов – и не потеряла актуальности! Другое дело, что исполнители не всегда понимают, чего бы я от них хотел видеть.

– Михаил полностью разделяет видение этой системы или у него есть свои мысли на этот счет?

– Может, они и есть, но пока он играет по той системе, которую мы организовали в том числе и с ним.

– Бесков, Тихонов, Лобановский, Кузнецов, Аркаев: как получилось, что в советское время было столько тренеров-глыб, и все вы были знакомы друг с другом, а сейчас на слуху единицы, и они, как правило, не контактируют между собой?

– Нас разделил капитализм. Мы тогда каждый год встречались вместе, проводились конференции, все по очереди выступали – и остальные выносили что-то новое. Вот тогда я многому учился. Вы вспомнили Аркаева – а ведь именно он был одним из проводников ранней специализации спортсменов, введения молодых в гимнастику. Кузнецова очень уважаю. Бескова нередко вспоминаю. С ним познакомились еще на Олимпиаде в Москве. Потом встречались на сборах в Алуште. Среди этой плеяды – еще Турчин. Поучиться было у кого.

Но я отличался от всех тем, что старался воспитать спортсмена. В смысле того, что вырастить. Взять маленького – и сделать большого. Многие из тех, кого вы назвали, брали готовых. Да, с помощью своих методик доводили их до звезд. Но я любил весь путь пройти сам. 

Вот вы приводили слова Артамоновой. Она встала у меня в основную команду в 15 лет. А на сборы начала приезжать еще раньше. Или вот из последних примеров – Ксения Парубец. Впервые появилась у меня на сборах в 12-13 лет. Взять ребенка и довести его до звезды – вот это для меня всегда было самым интересным.

– Вы и называли себя всегда именно учителем, а не тренером.

– Совершенно верно! Подготовить к конкретным соревнованиям – это тренерство. И специалистов, которые умеют делать это хорошо, у нас хватает. А вот научить играть – совершенно другое дело.

Панч внуку

– Олег Романцев к 50 годам выгорел. Как этого удалось избежать вам?

– А как я мог по-другому? Думаю, и Старостин бы вел себя как я. Почему? Потому что Николай Петрович был первый, ставший героем социалистического труда. И мне такое звание присвоили. Как я могу относиться к работе по-другому? Я смог, потому что меня это обязывало.

– А Романцева не обязывало?

– Не обязывало. Он – не герой. Герой был Старостин. И это высокое звание заставляет как соответствующе относиться к своему делу, так и учить других.

– Новость декабря прошлого года с официального сайта «Уралочки»: Николай Карполь больше не главный тренер. 

– Это неправильно.

– А как правильно?

– Я придумал себе такое отношение: Михаил Васильевич хочет быть главным тренером – пожалуйста. Побуду тренером-консультантом с правами главного тренера. 

– С правами главного тренера?

– Когда прихожу на арену, главный – я. Михаил это все понимает. 

– Это важно.

– Он очень старается. Хотя иногда немного увлекается. Приходится делать замечания. Как-то смотрю – проводит на занятиях новое упражнение. Спрашиваю: где увидел? Отвечает, что у американского тренера, в интернете.

– Разве плохо?

– А вы знаете все, что делает «Уралочка»? У нас своя техника, своя методика. Брать оттуда можно, не проблема, но нужно понимать, что всякое новое представляет угрозу для команды. Угрозу травмы. Адаптация должна пройти испытание временем. Если они с детства идут по нашей методике, организм привыкает к требованиям и упражнениям – и риск получения травм минимизируется.

Михаил согласился. Но все равно ищет новое.

А недавно я остался им недоволен. Не раз объяснял, что одним из главных своих учителей считаю Даймацу (Хиробуми Даймацу – японский тренер – Sports.ru). И говорил, чтобы он нашел его книгу «Следуйте за мной». А он не может. Но это нужно. У Даймацу много важных высказываний.

– Например?

– «Замена игрока – это стихийное бедствие». И я это перенял. У меня часто спрашивали, почему, выигрывая 2:0 и ведя в третьей партии – не делал замен. А вот как раз поэтому! И Михаил найдет эту книгу. Обязательно найдет.

– Возможно ли, чтобы он стал для «Уралочки» таким же символом, как и вы – и тоже отработал полвека?

– Думаю, вы задаете этот вопрос, не до конца зная Михаила и меня. Вот вы спрашивали про 50 лет в браке. У Михаила 3 года дочери – и он уже развелся, а я все еще женат! Ха-ха-ха. 

Намек понятен?

Источник: https://www.sports.ru/volleyball/blogs/3231924.html