«Меня сравнивают с правительницей Хюррем Султан. С одной стороны, приятно, с другой — смешно». Интервью волейболистки Марины Марковой
Обзор прессы 1 июня
Марина Маркова ворвалась в мировой волейбол как будто ниоткуда. Еще два года назад о ней почти никто не знал, потому что она не выступала на профессиональном уровне. В 2019-м, после матчей за молодежную команду «Ленинградки», девушка отправилась учиться в США. Отыграв три года за Сиракузский университет, а потом еще сезон за Флориду, Маркова подписала контракт с середняком турецкого чемпионата клубом «Муратпаша», где сразу начала проявлять бомбардирские качества (набрала 41 очко в дебютном матче). Под конец того сезона ее позвали в итальянскую «Новару», с которой Марина взяла Кубок вызова ЕКВ.
Затем был недолгий вояж в чемпионат Индонезии. А прошлым летом Маркова оказалась в одном из сильнейших клубов мира — «Вакыфбанке». В нем россиянка не только закрепилась в основе, но и стала одним из лидеров. Она внесла весомый вклад очков в камбэк в ответном четвертьфинальном матче Лиги чемпионов против «Фенербахче», а также стала самым результативным игроком всех трех поединков финальной серии чемпионата Турции против того же «Фенера».
В 24 года Марина впервые приглашена в состав национальной команды России на сбор и товарищеский матч против Сербии. Хотя ходили слухи, что волейболистка может поменять спортивное гражданство на турецкое. Перед этой встречей Маркова дала большое интервью «СЭ».
На тренировках в сборной проскакивают английские слова. Надо переключаться
— Это твой не первый вызов в сборную, но первый приезд в команду. Как так получилось?
— Я получила звонок от Константина Анатольевича (Ушакова, главного тренера женской сборной России. — Прим. «СЭ»). Он спросил, как я себя чувствую, как прошел сезон и о моих мыслях по поводу сборной. Ответила, что всегда за. Был вызов еще в прошлом году, но из-за того, что у меня не было достаточно отдыха после чемпионата Индонезии, я отказалась. Договорились, что будем держать связь.
— Сейчас не было раздумий, чтобы пораньше уйти в отпуск?
— Нет. Мне дали две недели после окончания «Финала четырех» Лиги чемпионов. Поэтому я приехала позже.
— Испытала новые ощущения в национальной команде?
— На данный момент нет. Это понятно, так как у нас сейчас нет официальных соревнований. Да, будет игра с Сербией. Возможно, новые ощущения появятся перед матчем или во время него. Конечно, интересно находиться в одной команде с девчонками, против которых я играла в прошедшем сезоне. От этого немного разные чувства.
— Около семи лет ты не была в команде, где все говорят на русском. На тренировках в сборной не проскакивают слова на английском или турецком?
— Бывает. Особенно в каких-то быстрых моментах, такие как «страховка». Проскакивает. Надо переключаться. Это займет какое-то время.
— Как игроки реагирует, особенно те, кто выступает в российском чемпионате?
— Это происходит быстро. Не думаю, что кто-то вообще замечает.
— Как тебе сама атмосфера в сборной?
— Положительная. Девочки очень приветливые. С некоторыми уже подружилась. Кого-то знаю чуть больше, с кем-то впервые встретилась. Все очень дружелюбные. Нет каких-то склок. Конечно, мы потренировались всего неделю. Но в принципе здесь все то, чего я и ожидала.
— Что ждешь от матча с Сербией?
— Поиска системы игры, так как сборная достаточно обновленная. Помимо этого, жду настрой от команды. То есть не просто собрались поиграть, а чтобы показать: если мы вернемся, то вернемся не просто так, а за победой.
— Волнуешься перед дебютом?
— Несильно. Я уже играла против девочек, которые будут в сборной Сербии: Куртагич, Узелац. Поэтому нет особого волнения.
— Не раз слышал от спортсменов-легионеров, которые приезжают в сборную, что, помимо родных и близких, они больше всего скучают по еде. Поэтому кайфуют в Новогорске от котлет и салатов. У тебя есть такой момент, особенно после жизни в США?
— Да, конечно. Я бы сказала, что американская еда несильно отличается от нашей. Понятно, что есть непривычные блюда. Например, ямс — это какой-то влажный салат из хлеба. Или считается обычным поливать индейку клюквенным сиропом. Поэтому когда приезжаю домой, то всегда называю маме список блюд. Это почти наша семейная традиция. Борщ, блины, плов за границей тяжело достать. Конечно, везде можно найти русские рестораны, но я туда не каждый день могу добраться.
— А из турецкой еды что сейчас предпочитаешь?
— Мне очень нравится лахмаджун — это лаваш, покрытый тонким слоем мяса и зеленью. Можно завернуть туда еще начинку. А еще люблю кюнефе — это обжаренное тесто с сыром внутри. В общем, нашла свои предпочтения в турецких блюдах. Понятно, то, что мне по вкусу. Это не означает, что они плохие, просто другие люблю больше.
Было понимание, что после университета начну играть профессионально
— Ты начинала карьеру в родном городе. Почему после молодежки «Ленинградки» не было продолжения в основной команде?
— В 11 классе мы были на сборах в Монино, где тренер волейбольной команды американского университета Леонид Елин присмотрел меня. Поступило предложение, чтобы играть и учиться в США. На тот момент это было самым правильным решением. Просто у нас такой тренд: если ты идешь в профессиональный спорт, тебе тяжело получить хорошее образование. В большинстве случаев атлеты идут учиться на тренеров или что-то связанное со спортом. Уровень студенческого волейбола в Америке примерно такой же, как у нас в молодежке. Поэтому мой выбор включал два важных аспекта: и образование, и волейбол.
— Но если бы ты осталась в молодежке «Ленинградки», то, наверное, через год играла уже в основе. А в итоге шла к профессиональному волейболу четыре года.
— Возможно.
— Тренер Леонид Елин из Узбекистана. Как он тебя убедил?
— Думаю, что сам факт того, что он русскоговорящий, был главной причиной для разрешения моих родителей, чтобы уезжать в Америку. Мне было 17, у меня на тот момент не хватало знания английского. А тут родители могли бы с ним контактировать и получать информацию обо мне через тренера. Их это успокоило.
— Уезжала с мыслью, что после университета продолжишь спортивную карьеру, или же рассматривала профессию, не связанную с волейболом?
— С самого начала было понимание, что пойду после университета играть профессионально. Но образование было важно. Профессиональные спортсмены склонны к травмам. Для этого нужно иметь план Б. Но этот план Б состоял не в том, чтобы уйти из спорта и работать по образованию после окончания университета, а работать после окончания волейбольной карьеры.
— Тяжело было уезжать? Когда я смотрел твои турецкие интервью, то мне показалось, что у тебя дрожит голос, когда ты говоришь о родителях и Питере.
— Наверное, показалось. Живу отдельно от семьи седьмой год, поэтому уже привыкла. Да, было сложно даже не в первый, а во второй год обучения в США. Когда приехала, то все было новое, все захватывало. Во втором семестре начался стресс, скучала по дому и родным. Заметила, что это происходило и с другими девочками-иностранками из нашей команды. Но сам факт, что я была не единственной иностранкой, мне помог. Помимо меня играли еще две девочки из Питера, одну из которых я знаю с 12 лет, Полину Шеманову. Также были волейболистки с Украины, из Узбекистана, Греции и Израиля. Это комьюнити помогло с переходом.
— Как обстояли дела с языком, когда уезжала? Еще до отъезда ты делала в соцсетях хоть и короткие посты, но на английском.
— Тогда я постила на английском, потому что это было модно. При этом использовала онлайн-переводчик. В школе у меня всегда была четверка по английскому, но этого было недостаточно, чтобы переехать или хотя бы просто посетить какую-то англоязычную страну. Поэтому когда решила учиться в США, то мы начали работать с репетитором пять дней в неделю. Подготовка к экзаменам продолжалась почти год. Нужно было сдать IELTS на знание языка и SAT — для пропуска в американские университеты. Я сдала экзамены, все получилось. Но когда приехала в Америку, то оказалось, что моих знаний недостаточно, чтобы свободно говорить. Только ко второму семестру я стала себя уверенно чувствовать, разговаривая на английском.
— Наверное, хорошо, что было много девушек из Европы, чей акцент для нас понятнее американского.
— У нас было много девочек, которые разговаривали на русском. Плюс тренер русскоговорящий, который, если я что-то не понимала в волейбольном плане, мог подсказать. Но улучшить английский помогли американки, которые приехали первокурсницами к моему второму семестру. Я с ними сблизилась. Они сказали: «Нам вообще все равно, как ты говоришь. Мы тебя продвинем и исправим ошибки». Это помогло раскрепоститься и улучшить языковые навыки. В первом же семестре я особо с американками не тусила, потому что боялась сделать ошибку. Это отражалось и на учебе.
— Как знания давались?
— Мне повезло, что в первый год учебы в американском университете изучают практически то же самое, что мы в 10-11 классах. Не было сложных профессиональных терминов. Учителя объясняли достаточно понятно. Но все равно были такие классы, как «политическая наука», которые мне далась не очень легко.
— Какие еще сложности возникали в плане адаптации?
— Самое сложное было привыкнуть к системе обучения. Она отличается от нашей. Мы сами составляли свой курс. Нужно было организовать расписание и подобрать классы на семестр. Много административных правил. Но с людьми не возникало проблем в плане адаптации. У нас была команда, где все друг друга поддерживали и помогали с учебой.
— Что ты изучала?
— Первые три года я обучалась психологии. Помимо психологии, надо было добавлять классы из математики, физики, социальных наук. Поэтому у меня были такие курсы, как астрономия. Я ее взяла, чтобы закрыть требования к физике. Или брала психологическую статистику, чтобы закрыть математику. Взяла два курса итальянского языка, но так как я его не использовала, то сейчас все забыла.
— Как выглядел обычный день?
— Это зависело от того, идет у нас сезон или нет. Обычно вне сезона тренировки проходили по вечерам, а учеба начиналась в 9 утра. Так как составляешь расписание сам, старалась сделать так, чтобы оставалось больше свободного времени. Ставила 3-4 класса подряд с 5-10 минутами перерыва между ними. Во время ковида все сделали наоборот: тренировки проходили по утрам, а затем, начиная с 12 дня, — учеба.
— Почему выбрала психологию? Какие еще были варианты?
— На самом деле я собиралась поступать на бизнес-менеджмент. Но так как я начала учебу с января, а не с августа-сентября, то мне не удалось перевестись на этот курс. Я, как и все спортсмены, поступала на спортивный менеджмент, потому что это самое простое и не требовало дополнительных вступительных экзаменов. Во время первого года обучения спортсмены проходят необходимые классы для перехода на факультет, на который они хотят. Но у меня такой возможности не было. Но мне понравился один из других вариантов — начальная психология.
— Много для себя открыла новых знаний?
— Думаю, да. Того обучения, которое я прошла, недостаточно, чтобы стать психотерапевтом. Для этого нужно получать дополнительное образование в медицине и магистратуре. Но все равно мы изучали такие классы, как детская психология, психология ментальных болезней. Считаю, что получила достаточно знаний. Очень многое я использую в жизни. Например, небольшие методики для самоуспокоения или просто для обзора своего поведения.
— В спорте психология тоже очень важна. Используешь эти знания на площадке?
— Наверное, да. Но это не так сильно заметно. То есть я не привлекаю к этому внимания. Просто, так, как делала раньше, это вошло в привычку. Главное — необходимо понимание себя: что нужно сделать, чтобы чувствовать себя на все сто; как справиться со стрессом. Думаю, стресс — самое тяжелое, что приходится испытывать игрокам. Ты можешь быть идеальным во всем, но если не умеешь справляться со стрессом, то намного тяжелее играть на высоком уровне.
Студентам-иностранцам в США запрещено спонсорство
— Быстро ли ты привыкла к американскому студенческому волейболу, насколько он отличался от того, что было в молодежной команде «Ленинградки»?
— Достаточно легко адаптировалась. Нужно было понимать волейбольные термины и привыкать к тому, чтобы использовать их быстро. Американский волейбол сильно от нашего не отличался. Конечно, у них свои правила, которых в Европе нет.
— Например?
— Либеро может подавать. Или можно касаться мячом потолка — если касание было на нашей стороне, то это не считалось за аут. Какие-то такие мелочи. Либеро там играет больше, чем в Европе. Потому что игрок этого амплуа там заменяет центральных во время их подачи. Очень часто команды, когда видят, что центральный подает, используют этот момент, чтобы выиграть очко. У них есть еще одна интересная позиция — дополнительный либеро, или defensive specialist, то есть специалист по защите. Он носит стандартную форму и заменяет игроков на задней линии. Таким образом, используют двух либеро одновременно.
— В Сиракьюзе главным спортом был баскетбол?
— Да, университет знаменит баскетболом. Много болельщиков приходило на матчи, также люди следили за играми по телевизору. В разных американских фильмах я часто замечала упоминания сиракьюзского баскетбола. Он у нас был даже популярнее американского футбола, который является главным спортом для университетов. Например, во Флориде, где я провела последний год учебы.
— На каком месте был женский волейбол в Сиракьюзе?
— На самом деле команда там не особо сильна. Система соревнований отличается от наших, потому что очень много университетов. Есть три дивизиона. Мы играли в первом, самом сильном. В каждом дивизионе около 300 команд, которые разделены на конференции по регионам. Мы были в конференции ACC, которая входила в топ-5 самых сильных. В ней мы шли обычно пятыми-шестыми.
— Много болельщиков приходило на трибуны?
— Зачастую приходили детские городские или областные волейбольные команды, наши друзья и спортсмены из других видов. Но не сказала бы, что было очень много народу. Самое большое количество болельщиков, что видела за три года, — 700 человек. Но на домашних матчах. Когда мы играли против других команд, то бывало побольше.
— У тебя была популярность в университете? Ты звезда команды, высокая, заметная.
— Когда я приехала, то не была самой высокой в команде. Однако в течение трех лет переросла другую девочку. Я бы не сказала, что у нас были личности в команде, которые являлись популярными. Сам волейбол не являлся популярным. Понятно, что появлялись звезды в баскетболе, которых знали даже вне университета. Но таких было не очень много.
— Могло быть такое, что идет баскетболист в университете, а его кто-то просит о селфи?
— Нет. У нас, например, был сын тренера баскетбольной команды. Я его могла увидеть на пачке быстрых завтраков. Когда в США для студентов разрешили спонсорство, часто бренды стали приглашать студентов для работы с ними. Поэтому много где вне спорта можно было увидеть знакомые лица и сокомандниц или девочек, против которых ты играла.
— А ты сама ни с кем не сотрудничала?
— Нет. Для студентов-иностранцев запрещено спонсорство, так как это нарушало правила нашей студенческой визы. Поэтому было обидно, когда я стала более популярной партнерши по команде, но у нее было больше возможностей для дополнительного заработка.
Тренировки во Флориде стали жестче, потому что ставки повысились
— Разрешалось ли вам, спортсменам, участвовать в вечеринках?
— Да. Это особо никто не контролировал. Мы часто участвовали. Веселее всего было, когда другие студенты-спортсмены устраивали вечеринки. Куча народу — человек 40-50, и ты всех знаешь. На самом деле, я иногда по таким моментам скучаю.
— Где они проходили?
— В кампусе, квартирах студентов, общежитиях. У спортсменов было одно из лучших общежитий — со своими ванными и со своей кухней в квартирах. Зачастую те игроки, которые жили в квартирах побольше или снимали свой собственный дом, устраивали вечеринки у себя. Вообще Сиракьюз является номером один Greek Life School, то есть с наибольшим количеством вечеринок и бурной внеучебной жизнью студентов. Несколько лет становились первыми в этом. Если кто-то из спортсменов не устраивал вечеринки, то всегда есть братство и сестринство, которые их делали.
— Ты в сестринство не входила?
— Нет. У нас это не положено, потому что сестринство отнимает много внимания. Если ты спортсмен, то у тебя не хватит времени на все мероприятия, которые устраивает сестринство. В некоторых университетах атлетам запрещено вступать в такие сообщества.
— Наверняка тебя называли МаркОва, с ударением на «о». Не резало ли тебе слух?
— Резало. К третьему году наши комментаторы в университете запомнили, как правильно. Помогало еще и то, что у некоторых девочек-иностранок фамилии были сложнее. Как они коверкали их имена, было намного смешнее. Например, игрок Элена Каракаси, а ее называли Карасаки В случае с Полиной Шемановой они вообще сдавались под конец ее фамилии — Шемановова. Такое есть и сейчас, но я уже привыкла.
— То есть в Турции тоже происходит подобное.
— Да, бывает, но не на домашней площадке.
— Почувствовала, что стала более открытой за годы жизни в США?
— Думаю, да. Сложно сказать, что это произошло только из-за жизни в Америке. Я туда приезжала в возрасте, когда человек меняется, взрослеет.
— В нарезках видел, что ты пританцовываешь после удачных атак. В «Ленинградке» подобное могла исполнить?
— Не думаю. Я там была одной из самых младших. Присутствовал стресс, потому что надо было показывать себя и улучшаться. Сейчас чувствую себя более раскрепощенно.
— Как к тебе и Полине относились другие? Встречала ли в США негатив от людей из-за российского паспорта?
— Если честно, нет. Наоборот, был небольшой энтузиазм. Особенно когда ты разговариваешь с американцами, которых ты встречаешь впервые. Они сразу начинают сыпать стереотипами: «водка», «Путин» и матерные слова, которые они знают. Но это было все в положительном ключе.
— Как-то разговаривал с русской теннисисткой, игравшей за американский университет. Она рассказывала, что негатив в ее сторону шел от тренера.
— У нас тренер был из Узбекистана. Во Флориде тренером стала уже американка, но тоже ничего подобного не было. Думаю, это все индивидуально и очень сильно зависит от штата. В разных штатах разный менталитет.
— Возникали проблемы с денежными переводами в 2022 году, когда российские карты перестали работать?
— У меня не было каких-то проблем. Нам выдавали стипендию. Она поступала на американскую карту, которую создали всем иностранкам по приезде. Российскими картами я пользовалась только дома.
— Почему в последний год учебы сменила университет?
— На третий год моей учебы в Сиракьюзе уволился наш тренер. Помимо этого, уходило много девочек. Тогда разрешили переход в другой университет без санкций для спортсмена. До 2021 года, если ты хотел менять вуз, не было допуска на площадку в течение года. Когда это правило отменили, началась волна переходов. Я посовещалась с тренером и родителями и решила перевестись в университет Флориды. Он более знаком за границей, в нем более сильная волейбольная программа и история вида спорта. Я сделала это для подготовки к профессиональному волейболу.
— Комфортно девушке из холодного Петербурга жить в жаркой Флориде?
— Нормально. Понятное дело, что в первые пару недель я сгорела, так как перевелась еще и летом. Но я не жаловалась, потому что там было всегда тепло. Сиракьюз — довольно холодный город, один из самых снежных в Америке. Но переезд во Флориду не вызвал особых трудностей. Конечно, нужно было адаптироваться к жаре, влажности, но в каждом здании есть кондиционер. Летом ты просто перебегаешь из одного здания в другое. Зимой идеальные условия: не было ни холода, ни жары.
— Выходные проводили на пляже?
— Нет. Потому что университет Флориды находится посередине полуострова. До пляжа нужно было ехать на машине, а у меня машины не было. Конечно, были выезды на пляж с девочками из команды, но каждый второй дом во Флориде имеет бассейн. Поэтому чаще проводили время у него. Я приехала, когда построили абсолютно новый студенческий спортивный центр, где был бассейн, у которого собирались спортсмены. Можно было лечь на шезлонг и делать домашку.
— Когда ты поняла, что на следующий год уходишь в профессионалы, больше стала уделять внимание волейболу?
— Я уделяла много и в Сиракьюзе. Но во Флориде программа тренировок и подготовка тренеров мне хорошо помогли для развития. Тренировки во Флориде были намного жестче, потому что ставки стали выше. Флорида мне сильно помогла в плане физической и психологической подготовки.
— Видел у тебя в соцсетях ролик, где в конце учебы ты проводишь прощальную пресс-конференцию с тренером. Это всех так провожают из университета или для тебя сделали исключение?
— Всех. На тот момент я была одной из двух выпускниц-волейболисток университета, поэтому на нас больше обращали внимание. Обычно на каждом курсе приходят по 4-5 девочек в команду. Редко бывало такое, что всего две выпускницы. Чем мне понравилось прощание в волейболе в университетах, тем, что там есть senior day — это последняя домашняя игра сезона, где провожают выпускников. Это целая церемония. Зачастую на площадку ты приходишь со своей семьей. Конечно, у иностранок такой возможности не было, потому что родителям далеко ехать. Меня провожал тренер по ОФП, с которым я очень сблизилась за тот год. Мои родители смотрели церемонию по скайпу. Также тебе вручают игровую форму, оформленную в рамке. Я ее смогла получить только в этом году, потому что рамка большая, не лезла в багаж, и ее пришлось отправлять по почте.
— Все, что ты описала, звучит очень трогательно. Много слез оставила?
— Думаю, да. Я провела много времени в Америке. Возможно, я туда больше не вернусь. В основном слезы были из-за друзей. Многих из них я никогда в жизни не увижу, даже если вернусь в США. По окончании университета они разъезжаются в разные города. Собрать их всех вместе не получится.
Когда подписывала контракт с «Вакыфбанком», не ожидала играть в составе
— Ты рассказывала, что после университета у тебя были предложения от клубов из России, Кореи и Италии. Кто предлагал в России и почему не выбрала этот вариант?
— Если честно, уже не помню о российских вариантах. Было предложение пойти на корейский драфт. Но поступили запросы из Италии и Турции. Выбор пал на Турцию. Одна из причин, почему не выбрала Россию, заключается в том, что мне хотелось больше поиграть за границей. Если бы вернулась сразу домой, то это было бы остановкой в международном волейболе. Опять пришлось бы перестраиваться на наш волейбол, что заняло какое-то время.
— Почему именно Турция?
— Я выбрала хоть и не сильную команду, но в турецком чемпионате играет много звезд. Мне хотелось выступать против них, улучшить свой уровень.
— В Италии вроде тоже неплохо в этом плане. Разве нет?
— Да. Но по деньгам лучше в Турции.
— Какой запомнилась жизнь в Анталье и насколько она отличается от нынешней жизни в Стамбуле?
— В Анталье намного тише. Оба города туристические, но в Анталье поток туристов зависит от сезона. Зимой нам зачастую было нечего делать. Мы выбирали между спа и торговым центром. В Стамбуле больше возможностей. В Анталье мы, по сути, являлись единственной профессиональной командой. Был еще футбольный клуб, но он располагался на другом конце города, поэтому мы с ними не пересекались. В Стамбуле побольше спортсменов. Те же друзья, против которых ты играешь. Можно встретиться с ними. В принципе, город более оживлен в течении всего года. В Анталье же хорошо летом или даже осенью, когда поток туристов спадает, но все равно тепло, и можно ходить на пляж.
— То есть в Стамбуле вы можете, допустим, с Ариной Федоровцевой после матча встретиться и вместе кофе попить?
— Да. Мне нравится, что Стамбул более оживленный. Я большую часть жизни провела в Питере, так что предпочитаю большие города. Мне в Стамбуле нравится то, что ты контактируешь не только со своей командой, живя в пузыре, а еще и с девочками из команд-соперниц.
— После сезона в «Муратпаша» у тебя была итальянская «Новара», а потом недолгая поездка в чемпионат Индонезии. Как появился азиатский вариант? Повлияло ли то, что подруга Полина Шеманова там играла?
— На тот момент, когда было приглашение в Индонезию, я уже подписала контракт с «Вакыфбанком». Так как наша сборная нигде не стартовала, я поехала туда, чтобы поддерживать свою форму летом, чтобы не сидеть дома четыре месяца без волейбола. Обсудила этот вариант с тренером Джованни Гвидетти. Он согласился с идеей. Это решение пришло к концу прошлого сезона.
— Полезной в итоге оказалась эта поездка?
— Думаю, да. Не жалею о поездке. Это придало мне опыта в азиатском волейболе, который отличается от нашего. Также, помимо Полины, я играла против Ирины Воронковой, которая выступала за соперниц.
— С прошедшего сезона ты играешь за одного из лидеров чемпионата Турции. Как менялся твой статус в команде?
— Когда я подписывала контракт с «Вакыфбанком», то не ожидала играть в составе. Потому что это все-таки большой клуб, который выступает в европейской Лиге чемпионов, в нем высокие требования. Я предполагала, что первый год будет для меня обучающим. Не считала, что стану много выходить на площадку. Не ожидала, что так получится. Была большая разница между первой и второй частью сезона. До Нового года мне нужно было доказывать свое место в составе, а после — демонстрировать лидерские возможности, что моя команда может на меня положиться и что я их не подведу.
— Почему произошел прогресс? Ведь ты же перешла не в возрасте 17-18 лет, когда часто кто-то выстреливает, а в 23 года.
— Я бы назвала себя поздним листочком. Всю подростковую жизнь мне говорили о моем потенциале, но даже до сих пор я не чувствую, что до него доросла. Не думаю, что это мой потолок. Работа с таким тренером, как Гвидетти, помогает в развитии. Помимо этого, играет большую роль взятие на себя ответственности.
— То есть ты к ответственности еще привыкаешь?
— Да, но чувствую себя более уверенно, чем в начале сезона.
— «Вакыфбанк» не был фаворитом в ответном матче четвертьфинала Лиги чемпионов против «Фенербахче». Да и, наверное, в финальной серии чемпионата Турции. Почему вы вышли победителем?
— Мне кажется, что этому поспособствовал выигрыш золотого сета в четвертьфинале Лиги чемпионов. Это укрепило психологию команды. Большинство игроков вышли на свой лучший уровень под конец сезона. Понятно, что есть всегда острое соперничество между «Фенербахче» и «Вакыфбанком». Это тоже помогает в соревновательных моментах.
— Из чего сложился камбэк в Лиге чемпионов? Ведь «Фенер» находился в одной партии от выхода в «Финал четырех», а вам надо было выигрывать четыре сета подряд.
— Если честно, я не знаю. Это было шоком даже для нашей команды. В первой игре четвертьфинала мы проиграли 0:3 на своей площадке. У нас было долгое собрание психологического плана перед ответной игрой. Много рассуждали о стрессе. Лозунг «Вакыфбанка»: «Давление — это то, что мы заслужили». Думаю, что сыграло как раз это давление или даже отсутствие его. Для андердогов выигрывать проще, так как ты особо ничего не теряешь. Это помогает снять стресс с подсознания. После этого матча мы начали играть намного лучше, потому что улучшился моральный настрой команды.
— После 0:1 в ответном матче четвертьфинала ты сама верила в этот камбэк?
— Не особо до конца второй партии. Когда мы взяли второй сет, дожали 28:26, ты смотришь на своих сокомандниц, видишь страсть в их глазах и начинаешь больше доверять и себе, и им. Все были настроены на победу и жаждали ее.
— Чувствуешь, что внесла весомый вклад в победы над «Фенером» и во втором матче четвертьфинала Лиги чемпионов, и в финальной серии чемпионата Турции? Ведь ты была главным бомбардиром в этих встречах.
— Да. Понятное дело, что в этих играх присутствовало много стресса. Но этот стресс был подавлен тем, что мы легко прошли в полуфинале «Эдзаджибаши», с которым проиграли за две недели до этого. Эта победная полоса помогла и в психологическом плане, и в физическом.
— Победа в чемпионате Турции — твой главный успех на сегодняшний день?
— Однозначно да. До этого такой же важной победой была победа с «Новарой» в Кубке ЕКВ. Однако победу в Турции считаю более значительным успехом.
Никогда не собиралась представлять другую страну
— На матчах полуфинальной и финальной серии чемпионата Турции присутствовали твои родители. Что это для тебя значило?
— Это как раз та часть психологии, с которой я справилась. Нужно было не перевозбудиться, не переволноваться по поводу того, как показать себя родителям. Это были первые матчи за почти девять лет моей волейбольной карьеры, которые они видели вживую. Обычно они смотрят все мои матчи онлайн и знают, как я играю. Поэтому мне нечего было им доказывать. Я играла в свою игру. Конечно, была очень счастлива, так как чувствовала поддержку семьи.
— Что они сказали после завоеванного чемпионства?
— Они были очень горды. Говорили, что я это заслужила. Они счастливы за всех девочек нашей команды, переживали за каждую. Потому что, как уже сказала, они смотрят все наши игры и уже принимают девчонок за своих.
— Они всегда поддерживали тебя на волейбольном пути?
— Да. У меня очень эмоциональная семья — орут в телевизор каждую игру, как некоторые кричат на футболе. Поддерживали меня с самого начала. У нас был семейный выбор между волейболом и баскетболом. Волейбол не всегда находился в приоритете, особенно в школьные годы. Все-таки на первом месте стояло образование. До девятого класса я даже не собиралась играть профессионально. Только когда начала выступать за молодежку «Ленинградки», мы увидели этот мир изнутри, что у меня есть возможность играть в этом мире на высоком уровне, тогда стали рассматривать профессиональную карьеру.
— Уже немного поговорили про Стамбул. Много к тебе внимания в городе?
— Да. Турки в принципе очень любят волейбол. Думаю, что этот вид спорта идет третьим по популярности в стране после футбола и баскетбола. Но это не уменьшает количество фанатов. Те люди, которые следят за волейболом, легко меня узнают, так как я очень высокая, да еще и с рыжими волосами. Просят фото на улице. В основном подходят маленькие девочки, которые играют в волейбол на начальном уровне.
— Мужчины как себя ведут?
— Тоже бывает, что подходят и просят фотографию, но намного меньше, чем дети. Первое, на что всегда обращали внимание люди в разных странах, — мой рост. В Турции уже не спрашивают, не баскетболистка ли я, как это было в Америке, а сразу догадываться, что занимаюсь волейболом. Просто им приходится угадывать, за какую команду играю.
— В Турции много рыжих девушек. Тебя за местную не принимают?
— Не думаю. Я пытаюсь выдать себя за местную, когда сажусь в такси, но никто ко мне сам не обращался, ожидая, что я турчанка.
— В такси притворяешься местной, чтобы меньше платить?
— Да. Говорю простые фразы: «Здравствуйте!», «Да, мне туда», «Спасибо! Хорошего вечера». А так всю дорогу еду молча.
— Насколько хорошо знаешь турецкий язык?
— Не особо. Выучила ежедневные фразочки: «доброе утро», «спасибо», «очень жарко». Также знаю волейбольные термины. Но этого недостаточно, чтобы говорить сложными предложениями.
— Тренер тебя сравнивал с китайской волейболисткой Чжу Тин. Какие еще сравнения про себя слышала? Есть ли какой-то ориентир для тебя?
— В основном сравнивают с Чжу из-за схожих телосложения и стиля атаки. Мне на самом деле это симпатизирует, потому что Тин — игрок мирового уровня, с великолепной карьерой. Мне льстит такое сравнение. Но моим кумиром с детства является Гамова.
— Сама себя не ощущаешь мировой звездой?
— Нет еще. Все-таки на профессиональном уровне играю один год. Не было возможности сыграть на больших аренах и в больших соревнованиях. Сейчас был «Финал четырех» Лиги чемпионов. К сожалению, эти соревнования закончились для нас не положительно. Поэтому пока звездой мирового уровня не ощущаю.
— В Турции у тебя появилось прозвище Хюррем Султан в честь супруги османского правителя Сулеймана Великолепного. Как оно возникло?
— В Турции любят придумывать прозвища игрокам. Меня назвали Хюррем Султан, к чему я отношусь положительно. Оно появилось во время моего приезда в Анталью. Какой-то репортер об этом написал, а другие подхватили. С одной стороны, мне приятно, с другой — смешно. Единственная наша схожесть — это то, что мы обе рыжие и обе славянки. Хюррем Султан — огромная личность в истории Турции. Не думаю, что я на том же уровне.
— В Стамбуле есть мавзолей Хюррем Султан. Успела ли его посетить?
— Нет, еще не пришлось. Я не успела изучить весь Стамбул. Все-таки сезон был напряженным и плотным. Те выходные, которые у нас были, я проводила дома, восстанавливаясь. Планирую это исправить и посетить намного больше достопримечательностей Стамбула. Даже стыдно, что в городе с такой историей я мало чего успела посмотреть.
— С приходом в «Вакыфбанк» появился слух, что ты планируешь выступать за сборную Турции. Как ты его восприняла?
— Было смешно. Я не вижу для этого почвы. Никогда не собиралась представлять другую страну. У меня всегда была в голове Россия. Даже с учетом того, что сейчас мы не играем на международных соревнованиях. Надеюсь, что это изменится. Но смена гражданства мне в голову не приходила.
— Можно ли сказать, что нынешним приездом в сборную ты окончательно развеяла этот слух?
— Думаю, да.
— Какой план после матча с Сербией? Где собираешься провести отпуск?
— У нас нет еще дат для сборов. Предполагаю, что они начнутся в начале августа. Поэтому у меня впервые за долгое время будет большой отпуск. В Америке, например, не было возможности приехать домой из-за проблем с визой. Сейчас хочу провести время с семьей и планирую приехать в Стамбул на тренировки, как бы это смешно не звучало. Все-таки нужно поддерживать физическую форму. И хочу посмотреть Лигу наций, которая пройдет в Стамбуле в конце июня.
— В следующем сезоне у тебя ничего не меняется? Остаешься в «Вакыфбанке»?
— Да.
— Какая тогда цель в новом сезоне?
— Задачи только повышаются. Надеюсь, подтвердить чемпионство в Турции и выиграть Лигу чемпионов. Думаю, что в Лиге чемпионов мы не смогли себя проявить в прошлом сезоне из-за нехватки опыта, по крайней мере, лично моего. Теперь хочу провести эти соревнования на более высоком уровне. К нам переходит Тиана Бошкович (знаменитая сербская диагональная. — Прим. «СЭ»), что повышает интерес к новому сезону. Также планирую улучшить свои бомбардирские навыки.
Источник: Михаил Кузнецов "Спорт-Экспресс" https://www.sport-express.ru/volleyball/russia/reviews/marina-markova-intervyu-rossiyskoy-voleybolistki-o-vystuplenii-v-chempionate-turcii-i-igre-za-sbornuyu-rossii-2331416/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fvolley.ru%2F
